Очень часто в юности, да и позже, задаешь себе вопрос — почему в школе изучают столь, как порой кажется, неинтересные книги, на фоне того, что есть книги, которые в этом возрасте нравятся гораздо больше (или с другой стороны — почему книги из обязательного школьного набора выглядят гораздо менее привлекательными, чем книги, любимые читателями в этом возрасте)? И дело явно не в том, что стилистика 19 века кажется тяжеловесной — ведь не вызывают тягостного ощущения ни Вальтер Скотт, ни Александр Дюма, ни Шарль де Костер, ни Жюль Верн (утверждения типа «у подростков и молодежи примитивный литературный вкус» отсечем сразу, потому что это просто клейка ярлыка; что же до аргумента «лучший способ отвратить от книги — это сделать ее обязательной», то этот аргумент по меньшей мере чрезвычайно спорен).
читать дальшеИ вот появилось две гипотезы.
Первая гипотеза состоит в том, что цель школьных уроков литературы состоит в многостороннем описании жизни, в том числе в этой многосторонности существенную роль играет и демонстрация непривлекательных сторон мира — и супружеские измены, и телесные наказания, и пытки… (ведь по опыту нередко с некоторого возраста и родители и старшие вдруг начинают много говорить с детьми об отрицательных сторонах жизни, о которых до того говорить в основном избегают).
Вторая гипотеза состоит в том, что в школьной литературе основным объектом является не столько герой активный (как в НФ, фэнтези и приключенческой литературе), сколько герой рефлексирующий, стремящийся осмыслить мир вокруг себя, при этом играющий в событиях вокруг скорее пассивную роль, чем активную (т.е. герой больше претерпевает, чем действует).
В некотором смысле эти две гипотезы связаны — потому что для активного героя непривлекательные стороны жизни являются лишь сопротивлением среды, которому он противоборствует и в конечном счете побеждает, а для рефлексирующего эти стороны, с которыми он справиться обычно не может (то ли они слишком фундаментальны, то ли он не настолько силен) — суть мира, таким образом появляются фактически два жанра — «книга об активном герое» и «книга о рефлексирующем герое».
С другой стороны, можно говорить и о законах жанра (герой НФ, фэнтези и приключенческой литературы должен победить просто по закону жанра, а герой реалистического романа — совсем не обязательно). Правда, тогда встает вопрос, почему реалистический роман считается более классическим (ведь реалистичность сюжета не гарантирует высокого качества текста).
Еще одно наблюдение, отчасти отвечающее и на этот вопрос — следующее. Подобно тому, как при наблюдениях и экспериментах особое внимание стараются уделять типичным примерам, а не частным случаям, являющим собой сильное отклонение от среднего, при изучении литературы стараются обращать внимание именно на «средних» персонажей (например, те, что называются «маленькими людьми»), а не, скажем, на людей с повышенными способностями, везением и т.д. (которые среди читателей получили ироническое прозвище «мерисью» в честь персонажа из космических опер).
Таким образом, сильное впечатление состоит в том, что в вопросе введения художественной литературы в список обязательной, ее оценивают не только по чисто литературным, но и по социологическим соображениям (следуя таким образом концепции «литература — учебник жизни»), стараясь таким образом сформировать некое более или менее единое представление об этической стороне мира (и соответственно, не задаваясь вопросом, можно ли иметь другое представление).