Lutar e vencer!
Этот текст — в своем роде эссе, которое я пишу под влиянием общения с lactoriacornuta.
Просто — мне захотелось поделиться своими размышлениями о фантастике, а больше — рассказать, как я фантастикой заинтересовался.
читать дальше
В детстве фантастика мне попадалась случайно — что-то из Кира Булычева (впрочем, бессистемно, и особого следа, кроме одиночных фраз про склиса, миелофон и прочее, Булычев не оставил), трилогия про Электроника, в общем, в основном детская литература, которая была на слуху. Помимо нее — конечно же, Беляев, Уэллс (впрочем, Уэллс не понравился — показался слишком пессимистичным, особенно «Машина времени», в которой разочаровало то, что кончается она не золотым веком, а крушением), Стругацкие, книги которых иногда брали почитать у знакомых родители, еще что-то появлявшееся дома случайно, и в общем — все. Специально ничего не искал. Плюс еще был сборник американских фэнтези-рассказов в оригинале (скорее всего, купленный в книжном магазине на Кузнецком мосту), который родители попросили у своего знакомого на время, чтобы я попрактиковался в английском, но единственное, что я из этого сборника смог запомнить — это «Одинокие песни Ларена Дорра» Джорджа Мартина: как я недавно понял, книга была вот эта: en.wikipedia.org/wiki/The_Year%27s_Best_Fantasy... . Впрочем, шел сборник мне довольно трудно.
А потом, в 1987 году, была ЛФМШ. И интеллектуальные игры, и единственная игра, которую наша команда проиграла — игра по фантастике (что меня до некоторой степени шокировало — ведь все прочие игры, и по физике, и по математике, и ЧГК, мы выигрывали с громадным отрывом). В общем, в компенсацию, или просто потому что подошло время, это вызвало у меня интерес к фантастике, и я стал искать ее в библиотеках. И здесь мне очень сильно помогла Лариса Николаевна, которая заведовала библиотекой Дома Культуры поблизости — на Ларису Николаевну я производил яркое впечатление уже не один год. В общем, она стала мне предлагать самую разную фантастику — и сборники рассказов разных зарубежных авторов, которые как раз тогда стали издавать много и активно, и Брэдбери… Не то чтобы это были раритеты, но первое впечатление об известных авторах начало постепенно складываться. Вдобавок начали много и активно переиздавать старые фантастические романы, в основном в серии «Мир приключений» — очень приятное впечатление произвел сборник «У светлого яра Вселенной», в котором были и не слишком известные и потому не попадавшиеся мне до того повести Александра Беляева (например, «Звезда КЭЦ»), и «Красная звезда» Богданова, и много что еще. А потом в той же серии издали «Безжалостное небо», и если первая повесть сборника — «Стальной прыжок» — мне не пошла совсем, потому что детективы за редкими исключениями меня не очаровывают, а антиутопии я не люблю совсем — то «Бегство Земли» Франсиса Карсака впечатлило меня необыкновенно!!! И своей ударной идеей, что можно преодолеть любые трудности и решить любые проблемы, и фирменным карсаковским эмоциональным тоном, который по-настоящему — вдохновляет, и этот эмоциональный тон очень трудно свести к каким-то стандартным эмоциям, может быть, потому что эти эмоции — не бушуют, но очень сильно отзываются? А может, они пришлись по душе именно мне? И если сказать честно, то мне много позже подумалось, что пиши «Сильмариллион» не Толкиен, а Карсак, он бы точно сделал главным героем Феанора (да, понимаю, что у Толкиена и у Карсака были разные задачи — Толкиен писал о прошлом, а Карсак о будущем, но все же ассоциация напрашивается, потому что общего между книгами Толкиена и Карсака немало)… А еще «Бегство Земли» — громадный камень в огород авторов всяких «романов-катастроф». И естественно, у меня появилось желание узнать, что Карсак написал еще. (И как неприятно потом было слышать от очень хорошего знакомого признание, что его от Карсака воротит — впрочем, это говорилось явно на фоне пессимизма и разочарований, ведь невозможно ценить одновременно Карсака и Шопенгауэра!)
А еще позже, в 1989 году, в букинистическом магазине фантастика появилась не в обмен на другие книги, а в свободной продаже, пусть по очень высоким ценам (хороший сборник фантастики стоил столько же, сколько 4-5 качественных тортов). И как раз перед этим мне расхвалили сборник «Продается планета» — и я не смог удержаться и купил его, перешагнув через страх много заплатить. И в этом сборнике я открыл новое для себя имя — Генри Каттер. Причем рассказы про Хогбенов! Хороший университетский друг не понял, что я такого нашел в этих рассказах, и поэтому спрашивал: «А какая там глобальная идея?» Но не во всех же случаях эта глобальная идея нужна! Так же, как она есть, скажем, далеко не в каждом рассказе О. Генри… А еще примерно в то же время я узнал, что неплохой набор фантастики есть в читальном зале юношеской библиотеки, и первая НФ, которая привлекла мое внимание во время поиска по каталогу в этом читальном зале — это были «Люди как боги» Снегова. Нравилось очень — от первых страниц, где друг главного героя «карабкался на Джомолунгму на учебном драконе» до игр с перпендикулярным временем. Как мне показалось, эта книга не уступала «Бегству Земли». И было не очень приятно, что книга не нравилась еще одному хорошему знакомому, учившемуся у нас же на курс выше, который назвал ЛКБ «брежневской» книгой (что совсем неправильно: вот уж чего-чего в этой книге не было, так это характерной риторики 70-х годов!) — впрочем, он сам себя называл неисправимым пессимистом, и этого было достаточно, чтобы все объяснить, более того, пессимизм что человека, что книги уже очень давно вызывал у меня подчеркнутую неприязнь. Мне нравилось прийти в читальный зал, попросить «Люди как боги», забраться с ногами в кресло (и никто не оговаривал!), и погрузиться в чтение, так что, казалось, все вокруг переставало для меня существовать.
А в октябре того года же я узнал знаковое для меня имя — Урсула Ле Гуин. Ее книги показались мне очень необычными (хотя понравились они и не сразу, в них надо было вчитаться, и это требовало усилия — настолько Урсула отличалась от обычной НФ, и мне сразу показалось, что ее стиль и идеи чем-то сродни Достоевскому). Сначала я прочитал «Мир Роканнона», а потом «Планету изгнания» — и в них было что-то такое, что меня очаровало, причем мне не удавалось объяснить, что именно. Не то чтобы я хотел жить в этих мирах — скорее понравилась какая-то эмоциональная тональность, а может, и просто стиль повествования. А еще вероятнее — и необычный взгляд на тему контакта, на преодоление психологической несхожести. В общем, после того, как почти на все январские каникулы 1990 года я погрузился в книги Урсулы, я понял, что я их очень люблю даже несмотря на то, что «меня там нет», и у меня появилось слово «урсулятник» — поклонник творчества Урсулы (позже я задал одному из своих коллег по науке вопрос, урсулятник ли он, на что он ответил: «Нет, я не урсулятник. Я — саймакист»). И я стал искать, что еще опубликовано из Урсулы и об Урсуле. И это подтолкнуло меня к поиску литературы по фантастиковедению, а также к вопросу — реально ли найти что-нибудь из Урсулы в оригинале. И в тот же год, я нашел первый обзор зарубежной фантастики, изданный в виде книги (и из него узнал о многих неизвестных мне до того, но уже переведенных книгах, например, Франсиса Карсака), а еще я узнал, что в Томске в областной библиотеке есть отдел литературы на иностранных языках. И тут же у меня мелькнула мысль — а может, там есть Урсула? Подогревал мой интерес и Леша-Имрахиль, рассказав, что некий его знакомый ведет очень активную переписку с яркими зарубежными гуманитариями — а ведь тогда любое общение с заграницей было в диковинку, хотя ограничения на этот счет уже начали заметно ослабевать. Придя в отдел иностранной литературы, я узнал, что Урсула у них хоть и есть, но не фантастические, а реалистические вещи — сентиментальный подростковый роман «Очень далеко отовсюду» и повесть «Малафрена» об Италии начала 19 века, впрочем, косвенно примыкавшая к серии об Орсинии — Орсиния там упоминалась. Я прочитал их, насколько хватило моих познаний в английском, но понял, что хочется большего.
И примерно тогда же мне впервые попался Толкиен — впрочем, про свое знакомство с Толкиеном я уже рассказывал, просто дам ссылку на этот рассказ: istanaro.livejournal.com/90644.html .
А чуть позже, в январе 1991 года, я узнал о том, что в городе есть КЛФ. Точнее, напрямую познакомился с одним из участников КЛФ — его звали Андрей, пересеклись мы на книжном «базаре» в Доме Культуры, разговорились… И так я пришел в КЛФ и узнал о том, что многие его участники читали кучу книг в любительских переводах. Конечно, меня напрягало то, что задолго до того я дома не раз слышал страшилки про гонения на читавших самиздат, но желание прочитать было сильнее, да и времена были уже не те. И так я прочитал «Левую руку тьмы» и две первые книги «Земноморья». От Урсулы впечатления были столь сильны, что я начал рекомендовать ее всем, а в астрономическом кружке в одной из стенгазет у моего фото красовалась подпись: «орел-урсулятник», над чем я немало посмеялся. Более того, позже я цитировал Урсулу даже в университете на семинарах по гуманитарным предметам! И похоже, это нравилось одногруппникам
.
Впрочем, «Земноморье» меня очаровало особенно в контексте интереса к фэнтези. Дело в том, что про фэнтези я впервые прочитал в интервью Бориса Гребенщикова, который рассказал, что литература фэнтези оказала на него сильное влияние — и я стал фэнтези искать, просто потому, что хотел составить представление. что это такое. Еще в 1990 году я нашел один из томов «Библиотеки современной фантастики», называвшийся «Антология сказочной фантастики», правда, он впечатлил не очень сильно. А вот «Земноморье» произвело уже необыкновенно сильное впечатление — и сам придуманный мир (вопрос придумывания миров интересовал меня особенно сильно), и магия имен… А еще чуть позже, летом 1991 года, я прочитал «Три сердца и три льва» и убедился, что фэнтези мне отзывается особенно сильно, к тому же «Три сердца и три льва» необыкновенно легли на мое мировосприятие, так же сильно, как книги Франсиса Карсака (впрочем, имя Хольгер для меня стало своим позже). Конечно, читающий эти строки спросит: а Толкиен? Но дело в том, что Толкиена я по-настоящему оценил еще позже, осенью того же года, когда прочитал «Две крепости», и таким образом представление о Средиземье у меня более или менее выстроилось в систему.
А с 1992 года знакомство с новыми книгами стало практически непрерывным! Полная трилогия о Земноморье, начало публикации серии Маккеффри о всадниках драконов, «Операция Хаос» и много чего еще. При этом Урсула играла особую роль (из других впечатлений от нее назову еще «Станок небес» — изысканную повесть о том, как мир меняется с помощью снов), она впечатлила меня настолько, что я решил отмечать 21 октября — день рождения Урсулы — все с той же компанией участников и выпускников астрономического кружка, которых по понятным причинам фантастика особенно интересовала. И так мы праздновали 21 октября в течение пяти лет…
А еще один существенный шаг в моем знакомстве с фантастикой случился в 1997 году. Все началось с того, что в Иерусалиме я купил в книжном магазине «Дельфинов Перна» на английском. Прочитал и очаровался миром Маккеффри еще больше. А потом мне Леша-Артамир рассказал про каталог Yahoo, с помощью которого можно находить в Интернете самую разную информацию (до того мое знакомство с Интернетом ограничивалось электронной почтой и сайтом препринтов по физике — arXiv.org). И я добрался до ссылок на сайты, посвященные Маккеффри, а потом и до сайта самой Маккеффри. И решился написать Маккеффри письмо — по принципу «Вдруг повезет?» И я немало удивился, когда она мне ответила! И вот так мы начали общаться. Сначала меня в основном интересовало, что будет с Перном дальше, после того, как Алая Звезда навсегда будет смещена со своей орбиты, и Нити с нее больше не будут достигать Перна — и сначала Маккеффри ответила, что я полностью прав с идеей, что всадники драконов будут играть роль авиации и чего-то вроде сил ООН по поддержанию мира, а потом у меня родилась еще одна идея — ведь Нити приносятся Алой Звездой из облака Оорта, но через него проходит не только Алая Звезда, но и долгопериодические кометы! А значит, и всадники драконов будут нужны всегда. Этот аргумент Маккеффри тоже очень понравился, она сказала, что в этой идее есть «great deal of merit». Правда, идею, что всадники драконов могут попадать в другие миры, она оценила довольно сдержанно, сказав, что для этого всадник должен знать точную картину места, куда он хочет попасть, но… я подумал, что при достаточно хорошем воображении это вполне возможно, так же, как знаменитый перелет Лессы на 500 лет в прошлое, то есть фактически это было косвенное согласие! Более того, общение с Маккеффри пришлось для меня на очень тяжелый период подготовки к защите, и до сих пор мне кажется, что в том, что я не сломался и выдержал тот период (а он был реально тяжел, так что у меня были головные боли, от которых не помогало никакое лекарство), существенную роль сыграла и Маккеффри… Так что немудрено, что в день, когда защита прошла, я тут же отписал Маккеффри, что все завершилось успехом, и она ответила: «А теперь устрой самый безумный праздник!» Впрочем, первый доклад по Маккеффри я прочитал еще до защиты, и меня буквально распирали эмоции — так сильно я хотел очаровать слушателей не только творчеством Маккеффри, но и своими мыслями по поводу. Сильные эмоции, конечно, понравились не всем, но я не мог говорить иначе. А 1 апреля 1997 года мы отпраздновали день рождения Маккеффри (когда я поздравлял Маккеффри, то среди прочего пожелал, чтобы она стала лауреатом Нобелевской премии по литературе, но она на это ответила: «Нобелевские лауреаты пишут Литературу. А я всего лишь рассказываю истории»).
А еще в тот же год я впервые решился писать настоящий текст по исследованию фантастики — а точнее, по анализу книг Урсулы. Вышло это так — с подачи нашей Тинувиэль я заинтересовался аналитической психологией и… увидел, что у Урсулы куча мотивов естественно описывается именно в терминах аналитической психологии! Чего стоила одна только Тень, ставшая главным испытанием для Геда в «Земноморье». В результате интерпретации Урсулы в терминах архетипов естественно вошли в доклад, читавшийся к очередному дню рождения Урсулы. А еще через некоторое время мы оформили этот доклад в текст, а чуть позже — послали на Арду-на-Куличках, потому что других сайтов по фантастике я на тот момент не знал -- kulichki.com/tolkien/arhiv/palata/holger2.shtml .
Потом у меня были еще тексты по Урсуле и по Маккеффри… Единственный неприятный инцидент, связанный с фантастикой, произошел, когда мы в 1999 году приехали в Сергиев Посад, чтобы побывать в Троице-Сергиевой Лавре, и нам порекомендовали поселиться у хорошей знакомой одной из наших подруг, мы пришли к ней. разговорились, я между делом сказал, что люблю фантастику, а она ответила: «А вы знаете, что о фантастике резко отрицательно отзывался Серафим Роуз?» Я слегка потерялся, но ответил, что если часть фантастики и заслуживает упреков подобного рода, то далеко не вся. Сегодня бы я, впрочем, сказал иначе: поскольку я являюсь вполне сложившейся личностью (а не, скажем, школьником, нуждающимся в наставлении), то я имею право отвергнуть любое отрицательное мнение о том, что я люблю, кем бы это мнение ни высказывалось, потому что высказывающийся о книге или художественном направлении резко отрицательно, да еще с клейкой обидных ярлыков, явно не способен оценить эту книгу или художественное направление объективно (не говоря уж о том, что от книг Роуза исходит чрезвычайный пессимизм, а у меня пессимизм всегда вызывал отторжение). Не говоря уж о том, что нет никакой причины, почему мое мнение на темы литературы и искусства должно иметь меньший вес, чем мнение, мне противное.
И конечно. я прочитал еще множество книг НФ и фэнтези и читаю до сих пор. И если бы меня спросили, что именно мне фантастика приносит, то я бы ответил — прежде всего я люблю ту фантастику, которая меня вдохновляет! Вдохновляет или необычными идеями (а именно, необычный взгляд на устройство мира — тут и множественность миров, и необычные проявления физических и других эффектов…), или эмоциями, даря радость и надежду. И особую роль для меня, как и прежде, играют — Толкиен, Карсак, Крапивин, и конечно же, Урсула, Маккеффри и Пол Андерсон. И я бы сказал, что мои вкусы со временем — устоялись.
Просто — мне захотелось поделиться своими размышлениями о фантастике, а больше — рассказать, как я фантастикой заинтересовался.
читать дальше
В детстве фантастика мне попадалась случайно — что-то из Кира Булычева (впрочем, бессистемно, и особого следа, кроме одиночных фраз про склиса, миелофон и прочее, Булычев не оставил), трилогия про Электроника, в общем, в основном детская литература, которая была на слуху. Помимо нее — конечно же, Беляев, Уэллс (впрочем, Уэллс не понравился — показался слишком пессимистичным, особенно «Машина времени», в которой разочаровало то, что кончается она не золотым веком, а крушением), Стругацкие, книги которых иногда брали почитать у знакомых родители, еще что-то появлявшееся дома случайно, и в общем — все. Специально ничего не искал. Плюс еще был сборник американских фэнтези-рассказов в оригинале (скорее всего, купленный в книжном магазине на Кузнецком мосту), который родители попросили у своего знакомого на время, чтобы я попрактиковался в английском, но единственное, что я из этого сборника смог запомнить — это «Одинокие песни Ларена Дорра» Джорджа Мартина: как я недавно понял, книга была вот эта: en.wikipedia.org/wiki/The_Year%27s_Best_Fantasy... . Впрочем, шел сборник мне довольно трудно.
А потом, в 1987 году, была ЛФМШ. И интеллектуальные игры, и единственная игра, которую наша команда проиграла — игра по фантастике (что меня до некоторой степени шокировало — ведь все прочие игры, и по физике, и по математике, и ЧГК, мы выигрывали с громадным отрывом). В общем, в компенсацию, или просто потому что подошло время, это вызвало у меня интерес к фантастике, и я стал искать ее в библиотеках. И здесь мне очень сильно помогла Лариса Николаевна, которая заведовала библиотекой Дома Культуры поблизости — на Ларису Николаевну я производил яркое впечатление уже не один год. В общем, она стала мне предлагать самую разную фантастику — и сборники рассказов разных зарубежных авторов, которые как раз тогда стали издавать много и активно, и Брэдбери… Не то чтобы это были раритеты, но первое впечатление об известных авторах начало постепенно складываться. Вдобавок начали много и активно переиздавать старые фантастические романы, в основном в серии «Мир приключений» — очень приятное впечатление произвел сборник «У светлого яра Вселенной», в котором были и не слишком известные и потому не попадавшиеся мне до того повести Александра Беляева (например, «Звезда КЭЦ»), и «Красная звезда» Богданова, и много что еще. А потом в той же серии издали «Безжалостное небо», и если первая повесть сборника — «Стальной прыжок» — мне не пошла совсем, потому что детективы за редкими исключениями меня не очаровывают, а антиутопии я не люблю совсем — то «Бегство Земли» Франсиса Карсака впечатлило меня необыкновенно!!! И своей ударной идеей, что можно преодолеть любые трудности и решить любые проблемы, и фирменным карсаковским эмоциональным тоном, который по-настоящему — вдохновляет, и этот эмоциональный тон очень трудно свести к каким-то стандартным эмоциям, может быть, потому что эти эмоции — не бушуют, но очень сильно отзываются? А может, они пришлись по душе именно мне? И если сказать честно, то мне много позже подумалось, что пиши «Сильмариллион» не Толкиен, а Карсак, он бы точно сделал главным героем Феанора (да, понимаю, что у Толкиена и у Карсака были разные задачи — Толкиен писал о прошлом, а Карсак о будущем, но все же ассоциация напрашивается, потому что общего между книгами Толкиена и Карсака немало)… А еще «Бегство Земли» — громадный камень в огород авторов всяких «романов-катастроф». И естественно, у меня появилось желание узнать, что Карсак написал еще. (И как неприятно потом было слышать от очень хорошего знакомого признание, что его от Карсака воротит — впрочем, это говорилось явно на фоне пессимизма и разочарований, ведь невозможно ценить одновременно Карсака и Шопенгауэра!)
А еще позже, в 1989 году, в букинистическом магазине фантастика появилась не в обмен на другие книги, а в свободной продаже, пусть по очень высоким ценам (хороший сборник фантастики стоил столько же, сколько 4-5 качественных тортов). И как раз перед этим мне расхвалили сборник «Продается планета» — и я не смог удержаться и купил его, перешагнув через страх много заплатить. И в этом сборнике я открыл новое для себя имя — Генри Каттер. Причем рассказы про Хогбенов! Хороший университетский друг не понял, что я такого нашел в этих рассказах, и поэтому спрашивал: «А какая там глобальная идея?» Но не во всех же случаях эта глобальная идея нужна! Так же, как она есть, скажем, далеко не в каждом рассказе О. Генри… А еще примерно в то же время я узнал, что неплохой набор фантастики есть в читальном зале юношеской библиотеки, и первая НФ, которая привлекла мое внимание во время поиска по каталогу в этом читальном зале — это были «Люди как боги» Снегова. Нравилось очень — от первых страниц, где друг главного героя «карабкался на Джомолунгму на учебном драконе» до игр с перпендикулярным временем. Как мне показалось, эта книга не уступала «Бегству Земли». И было не очень приятно, что книга не нравилась еще одному хорошему знакомому, учившемуся у нас же на курс выше, который назвал ЛКБ «брежневской» книгой (что совсем неправильно: вот уж чего-чего в этой книге не было, так это характерной риторики 70-х годов!) — впрочем, он сам себя называл неисправимым пессимистом, и этого было достаточно, чтобы все объяснить, более того, пессимизм что человека, что книги уже очень давно вызывал у меня подчеркнутую неприязнь. Мне нравилось прийти в читальный зал, попросить «Люди как боги», забраться с ногами в кресло (и никто не оговаривал!), и погрузиться в чтение, так что, казалось, все вокруг переставало для меня существовать.
А в октябре того года же я узнал знаковое для меня имя — Урсула Ле Гуин. Ее книги показались мне очень необычными (хотя понравились они и не сразу, в них надо было вчитаться, и это требовало усилия — настолько Урсула отличалась от обычной НФ, и мне сразу показалось, что ее стиль и идеи чем-то сродни Достоевскому). Сначала я прочитал «Мир Роканнона», а потом «Планету изгнания» — и в них было что-то такое, что меня очаровало, причем мне не удавалось объяснить, что именно. Не то чтобы я хотел жить в этих мирах — скорее понравилась какая-то эмоциональная тональность, а может, и просто стиль повествования. А еще вероятнее — и необычный взгляд на тему контакта, на преодоление психологической несхожести. В общем, после того, как почти на все январские каникулы 1990 года я погрузился в книги Урсулы, я понял, что я их очень люблю даже несмотря на то, что «меня там нет», и у меня появилось слово «урсулятник» — поклонник творчества Урсулы (позже я задал одному из своих коллег по науке вопрос, урсулятник ли он, на что он ответил: «Нет, я не урсулятник. Я — саймакист»). И я стал искать, что еще опубликовано из Урсулы и об Урсуле. И это подтолкнуло меня к поиску литературы по фантастиковедению, а также к вопросу — реально ли найти что-нибудь из Урсулы в оригинале. И в тот же год, я нашел первый обзор зарубежной фантастики, изданный в виде книги (и из него узнал о многих неизвестных мне до того, но уже переведенных книгах, например, Франсиса Карсака), а еще я узнал, что в Томске в областной библиотеке есть отдел литературы на иностранных языках. И тут же у меня мелькнула мысль — а может, там есть Урсула? Подогревал мой интерес и Леша-Имрахиль, рассказав, что некий его знакомый ведет очень активную переписку с яркими зарубежными гуманитариями — а ведь тогда любое общение с заграницей было в диковинку, хотя ограничения на этот счет уже начали заметно ослабевать. Придя в отдел иностранной литературы, я узнал, что Урсула у них хоть и есть, но не фантастические, а реалистические вещи — сентиментальный подростковый роман «Очень далеко отовсюду» и повесть «Малафрена» об Италии начала 19 века, впрочем, косвенно примыкавшая к серии об Орсинии — Орсиния там упоминалась. Я прочитал их, насколько хватило моих познаний в английском, но понял, что хочется большего.
И примерно тогда же мне впервые попался Толкиен — впрочем, про свое знакомство с Толкиеном я уже рассказывал, просто дам ссылку на этот рассказ: istanaro.livejournal.com/90644.html .
А чуть позже, в январе 1991 года, я узнал о том, что в городе есть КЛФ. Точнее, напрямую познакомился с одним из участников КЛФ — его звали Андрей, пересеклись мы на книжном «базаре» в Доме Культуры, разговорились… И так я пришел в КЛФ и узнал о том, что многие его участники читали кучу книг в любительских переводах. Конечно, меня напрягало то, что задолго до того я дома не раз слышал страшилки про гонения на читавших самиздат, но желание прочитать было сильнее, да и времена были уже не те. И так я прочитал «Левую руку тьмы» и две первые книги «Земноморья». От Урсулы впечатления были столь сильны, что я начал рекомендовать ее всем, а в астрономическом кружке в одной из стенгазет у моего фото красовалась подпись: «орел-урсулятник», над чем я немало посмеялся. Более того, позже я цитировал Урсулу даже в университете на семинарах по гуманитарным предметам! И похоже, это нравилось одногруппникам
.Впрочем, «Земноморье» меня очаровало особенно в контексте интереса к фэнтези. Дело в том, что про фэнтези я впервые прочитал в интервью Бориса Гребенщикова, который рассказал, что литература фэнтези оказала на него сильное влияние — и я стал фэнтези искать, просто потому, что хотел составить представление. что это такое. Еще в 1990 году я нашел один из томов «Библиотеки современной фантастики», называвшийся «Антология сказочной фантастики», правда, он впечатлил не очень сильно. А вот «Земноморье» произвело уже необыкновенно сильное впечатление — и сам придуманный мир (вопрос придумывания миров интересовал меня особенно сильно), и магия имен… А еще чуть позже, летом 1991 года, я прочитал «Три сердца и три льва» и убедился, что фэнтези мне отзывается особенно сильно, к тому же «Три сердца и три льва» необыкновенно легли на мое мировосприятие, так же сильно, как книги Франсиса Карсака (впрочем, имя Хольгер для меня стало своим позже). Конечно, читающий эти строки спросит: а Толкиен? Но дело в том, что Толкиена я по-настоящему оценил еще позже, осенью того же года, когда прочитал «Две крепости», и таким образом представление о Средиземье у меня более или менее выстроилось в систему.
А с 1992 года знакомство с новыми книгами стало практически непрерывным! Полная трилогия о Земноморье, начало публикации серии Маккеффри о всадниках драконов, «Операция Хаос» и много чего еще. При этом Урсула играла особую роль (из других впечатлений от нее назову еще «Станок небес» — изысканную повесть о том, как мир меняется с помощью снов), она впечатлила меня настолько, что я решил отмечать 21 октября — день рождения Урсулы — все с той же компанией участников и выпускников астрономического кружка, которых по понятным причинам фантастика особенно интересовала. И так мы праздновали 21 октября в течение пяти лет…
А еще один существенный шаг в моем знакомстве с фантастикой случился в 1997 году. Все началось с того, что в Иерусалиме я купил в книжном магазине «Дельфинов Перна» на английском. Прочитал и очаровался миром Маккеффри еще больше. А потом мне Леша-Артамир рассказал про каталог Yahoo, с помощью которого можно находить в Интернете самую разную информацию (до того мое знакомство с Интернетом ограничивалось электронной почтой и сайтом препринтов по физике — arXiv.org). И я добрался до ссылок на сайты, посвященные Маккеффри, а потом и до сайта самой Маккеффри. И решился написать Маккеффри письмо — по принципу «Вдруг повезет?» И я немало удивился, когда она мне ответила! И вот так мы начали общаться. Сначала меня в основном интересовало, что будет с Перном дальше, после того, как Алая Звезда навсегда будет смещена со своей орбиты, и Нити с нее больше не будут достигать Перна — и сначала Маккеффри ответила, что я полностью прав с идеей, что всадники драконов будут играть роль авиации и чего-то вроде сил ООН по поддержанию мира, а потом у меня родилась еще одна идея — ведь Нити приносятся Алой Звездой из облака Оорта, но через него проходит не только Алая Звезда, но и долгопериодические кометы! А значит, и всадники драконов будут нужны всегда. Этот аргумент Маккеффри тоже очень понравился, она сказала, что в этой идее есть «great deal of merit». Правда, идею, что всадники драконов могут попадать в другие миры, она оценила довольно сдержанно, сказав, что для этого всадник должен знать точную картину места, куда он хочет попасть, но… я подумал, что при достаточно хорошем воображении это вполне возможно, так же, как знаменитый перелет Лессы на 500 лет в прошлое, то есть фактически это было косвенное согласие! Более того, общение с Маккеффри пришлось для меня на очень тяжелый период подготовки к защите, и до сих пор мне кажется, что в том, что я не сломался и выдержал тот период (а он был реально тяжел, так что у меня были головные боли, от которых не помогало никакое лекарство), существенную роль сыграла и Маккеффри… Так что немудрено, что в день, когда защита прошла, я тут же отписал Маккеффри, что все завершилось успехом, и она ответила: «А теперь устрой самый безумный праздник!» Впрочем, первый доклад по Маккеффри я прочитал еще до защиты, и меня буквально распирали эмоции — так сильно я хотел очаровать слушателей не только творчеством Маккеффри, но и своими мыслями по поводу. Сильные эмоции, конечно, понравились не всем, но я не мог говорить иначе. А 1 апреля 1997 года мы отпраздновали день рождения Маккеффри (когда я поздравлял Маккеффри, то среди прочего пожелал, чтобы она стала лауреатом Нобелевской премии по литературе, но она на это ответила: «Нобелевские лауреаты пишут Литературу. А я всего лишь рассказываю истории»).
А еще в тот же год я впервые решился писать настоящий текст по исследованию фантастики — а точнее, по анализу книг Урсулы. Вышло это так — с подачи нашей Тинувиэль я заинтересовался аналитической психологией и… увидел, что у Урсулы куча мотивов естественно описывается именно в терминах аналитической психологии! Чего стоила одна только Тень, ставшая главным испытанием для Геда в «Земноморье». В результате интерпретации Урсулы в терминах архетипов естественно вошли в доклад, читавшийся к очередному дню рождения Урсулы. А еще через некоторое время мы оформили этот доклад в текст, а чуть позже — послали на Арду-на-Куличках, потому что других сайтов по фантастике я на тот момент не знал -- kulichki.com/tolkien/arhiv/palata/holger2.shtml .
Потом у меня были еще тексты по Урсуле и по Маккеффри… Единственный неприятный инцидент, связанный с фантастикой, произошел, когда мы в 1999 году приехали в Сергиев Посад, чтобы побывать в Троице-Сергиевой Лавре, и нам порекомендовали поселиться у хорошей знакомой одной из наших подруг, мы пришли к ней. разговорились, я между делом сказал, что люблю фантастику, а она ответила: «А вы знаете, что о фантастике резко отрицательно отзывался Серафим Роуз?» Я слегка потерялся, но ответил, что если часть фантастики и заслуживает упреков подобного рода, то далеко не вся. Сегодня бы я, впрочем, сказал иначе: поскольку я являюсь вполне сложившейся личностью (а не, скажем, школьником, нуждающимся в наставлении), то я имею право отвергнуть любое отрицательное мнение о том, что я люблю, кем бы это мнение ни высказывалось, потому что высказывающийся о книге или художественном направлении резко отрицательно, да еще с клейкой обидных ярлыков, явно не способен оценить эту книгу или художественное направление объективно (не говоря уж о том, что от книг Роуза исходит чрезвычайный пессимизм, а у меня пессимизм всегда вызывал отторжение). Не говоря уж о том, что нет никакой причины, почему мое мнение на темы литературы и искусства должно иметь меньший вес, чем мнение, мне противное.
И конечно. я прочитал еще множество книг НФ и фэнтези и читаю до сих пор. И если бы меня спросили, что именно мне фантастика приносит, то я бы ответил — прежде всего я люблю ту фантастику, которая меня вдохновляет! Вдохновляет или необычными идеями (а именно, необычный взгляд на устройство мира — тут и множественность миров, и необычные проявления физических и других эффектов…), или эмоциями, даря радость и надежду. И особую роль для меня, как и прежде, играют — Толкиен, Карсак, Крапивин, и конечно же, Урсула, Маккеффри и Пол Андерсон. И я бы сказал, что мои вкусы со временем — устоялись.
-
-
22.08.2020 в 04:35А начала я еще в 9 лет. С имевшихся в доме пяти томов из восьмитомника Беляева (с 4 по 8) и с Булычевского Лилового шара - первый номер Пионерской правды с ним по ошибке оказался в моем почтовом ящике вместо соседкиного, все остальные я, будучи маленькой бессовестной 1в, попросту повынимала из ее ящика посредством хирургического пинцета
Ну а первая книга Толкиена вообще была в 8 лет, в том году, когда впервые вышла на русском. Тогда я еще не знала, что это называется фэнтези, для меня это была абсолютно заворожившая меня волшебная сказка. Потом родители (особенно маменька) триста тридцать три раза прокляли себя, что купили мне эту книжку - когда 9 лет спустя я влилась в ролевое движение.
-
-
22.08.2020 в 10:13Ну как же! Глобальная идея там - "Мы - Хогбены! Других таких нет"))
Читаю твой пост и с ностальгическим умилением вспоминаю, как однажды половину урока проспорила с учительницей литературы, имевшей неосторожность заявить, что читать фантастику надо перестать к пятому классу. А я тогда была в седьмом, и только-только прочитала "Магелланово облако" Лема, и ходила, пришибленная впечатлением. Эх...
-
-
22.08.2020 в 14:55-
-
22.08.2020 в 14:58хоббитовХогбенов именно такая! Просто этот мой друг любил философскую фантастику -- Стругацких тех же, кстати, и Толкиен ему хорошо шел.А про то, что иные профессиональные литераторы и филологи к НФ относятся с пренебрежением -- это действительно проблема. Встречались писатели (реалисты, конечно), утверждавшие, что НФ -- несерьезная литература... вот только их собственные книги при этом обычно не очаровывали от слова "совсем".